Три четверти его души - Страница 43

«Мы живем непонятной жизнью», — вспомнил Дронго слова восточного мудреца. Треть жизни проводим во сне. Еще половину занимаемся бестолковыми делами. Тратим время на ненужные разговоры, неинтересные встречи. Не замечаем времени, которое при этом бежит, и вспоминаем о нем, лишь попадая в трудные ситуации. Только перед смертью мы задумываемся о бесцельно прожитой жизни. И готовимся к смерти, не сознавая, что в этот последний миг своего существования проявляем истинное величие перед погружением в небытие и настоящее мужество.

«Страх смерти хуже самой смерти», — подумал Дронго. Его любимый Хемингуэй говорил, что мужчина должен умирать в бою либо пускать себе пулю в лоб. Кажется, Хемингуэй боялся умереть в постели или на кровати, что одно и то же. Дронго горько усмехнулся. Глупо умирать на кровати. Неужели ничего нельзя сделать?

Если бы убийца хотел его просто убить, он это сделал бы еще в вагоне. Острый скальпель, которым он орудует, наверняка был у него с собой. Но этот негодяй рискнул и привез Дронго сюда, явно не для того, чтобы просто оставить его здесь. А если это так, то вернется через несколько минут, и тогда все закончится. Может, он уже сейчас поднимается по лестнице или идет по коридору…

Дронго опять прислушался. Где-то далеко завывали автомобильные сирены. Интересно, что случилось в пути? Почему во второй раз экспресс так резко затормозил? И вообще, что произошло с этим составом? И почему в этой комнате нет телевизора?

«Надо же, так глупо подставиться, — подумал Дронго. — Провести столько лет в розысках самых опасных преступников, общаться с самыми известными сыщиками, работать против лучших спецслужб мира или в контакте с ними, а потом вдруг попасть под скальпель убийцы». Наконец он услышал осторожные шаги в коридоре. Затем медленно открылась дверь. Дронго вздохнул. Все когда-нибудь кончается. Рано или поздно. Остается только умереть.

Перед ним стоял «стаффордский потрошитель». Он переоделся и теперь выглядел даже лучше, чем в поезде: серые брюки, синий клубный пиджак, на шее цветной платок, темно-синяя рубашка… Уставившись на Дронго, он усмехнулся и, пройдя к стулу, брезгливо поморщился. Затем прошел в ванную комнату, принес полотенце и постелил его на стул. Лишь после этого позволил себе усесться.

— Брезгуете? — поинтересовался Дронго.

— Да, — кивнул убийца, — этот отель не для меня. И не для вас.

— Спасибо, что оценили, — отозвался Дронго. — Между прочим, где моя обувь? У меня были хорошие ботинки. Куда вы их дели?

— Выбросил, — пояснил убийца. — Я решил, что вам будет удобнее лежать на кровати без обуви.

— Какая забота! — восхитился Дронго. — А что еще вы решили?

— Убить вас, — улыбнулся убийца. — Чтобы доказать, что я сильнее всех вас. Всех лучших сыщиков Европы, которые меня искали.

— Об этом я догадался, — сказал Дронго. — Правда, мне хотелось бы услышать ответы на некоторые вопросы перед тем, как вы приступите к своим «упражнениям».

— Вас что-то еще волнует? — удивился этот изысканный убийца. — Я же вам говорил, что дьявол сильнее. Мы созданы для того, чтобы убивать друг друга, жить в ненависти друг к другу, завидовать, совершать мелкие пакости, вредить, самоутверждаясь таким образом, и, в конце концов, умереть. Никакого смысла в нашем существовании нет и не может быть.

— Это ваш сообщник дернул ручку стоп-крана? — задал первый вопрос Дронго.

— А я-то возлагал на вас столько надежд! — ухмыльнулся убийца. — Конечно, нет. Никакого сообщника в поезде у меня не было. И не могло быть. Один Хопкинс был моим другом по несчастью. Я понял, что он типичный вуайерист, когда с ним познакомился. Ему было важно все подсмотреть, все увидеть, а меня еще сильнее возбуждало присутствие третьего. Я даже встречался одновременно с двумя женщинами, чтобы иметь рядом лишнюю пару глаз. Правда, с женщинами было сложно.

— Не получалось? — мстительно вставил Дронго. — Боюсь, это характерная особенность всех маньяков вашего типа.

— Не нужно мне хамить, — попросил убийца, нахмурившись. — Если у человека проблемы, то не стоит говорить о них таким тоном. Это неприлично.

— Боюсь, сейчас проблемы только у меня, — заметил Дронго, — и если бы не ваши наручники, мы разговаривали бы с вами в другом месте.

— Я был уверен, что до этого не дойдет, — напомнил убийца. — Даже если бы не произошло этого рокового для вас толчка поезда, вы все равно не смогли бы меня арестовать. У меня с собой была небольшая игла. Достаточно было вас уколоть, чтобы полностью парализовать ваше дыхание, а в тесном вагоне сделать это было бы совсем нетрудно. Так что можете считать, что этот неожиданный толчок спас вам жизнь. Ну или продлил ее на несколько часов.

— Я предвидел нечто подобное, — признался Дронго. — Рядом с вами нужно всего опасаться. Вы как неприятная змея, которая может укусить в любую секунду.

— Ах, сколько оскорблений! — вздохнул убийца. — Не хотите разговаривать как интеллигентный человек?

— Не хочу, — подтвердил Дронго. — Но должен вам сказать, что некоторые черты вашего характера меня все-таки волнуют. Не желаете удовлетворить мое любопытство?

— Я догадываюсь, что вас интересует. Вы хотите узнать, зачем я вам звонил? Почему посылал эти сообщения? С чего вообще затеял все эти игры? — Дронго молча смотрел на него. — А зачем вам все это знать? — спросил убийца. — Вы все равно уже никому ничего не расскажете, потому что через несколько минут умрете. И, насколько мне известно, вы такой же воинствующий атеист, как и я. В загробный мир вы не верите. Да его и не может быть. Ни с точки зрения бога, ни с точки зрения наших философов. Или вы считаете иначе?